КНИГИ

А я играю на гармошке

Просмотров: 293

РАЗМЫШЛЕНИЯ О ЧЕЛОВЕКЕ С ГАРМОШКОЙ

.

«Зорко одно лишь сердце...»
(старый лис из «Маленького принца»)

kniga1Получить книгу в подарок всегда приятно. А получить книгу непосредственно из рук автора, с дарственной надписью, приятнее несоизмеримо, тем более, что книга заставила думать и размышлять, потому что за увлекательными эпизодами «Курортного романа эпохи перестройки» угадывается нечто большее, чем приключения незадачливого героя в приморском городе.
Есть законы жанра «внешние» - их можно усвоить и создавать по готовой схеме хорошо читаемые и раскупаемые произведения, с чем (не в обиду большинству современных авторов) мы имеем дело на книжном рынке. А есть законы «внутренние», которые невозможно выучить - их можно постичь лишь сердцем.
Эти древние законы угадываются в сказках и мифах (старых, как мир, и современных), они понятны всем и всегда независимо от национальности и социального положения, они необъяснимы с позиций разума, но именно они заставляют наше сердце ныть сладкой болью узнавания: «Вот оно, настоящее!»
Именно по таким «вечным» законам и строится простой и добрый мир авторской фантазии «Человека с гармошкой». Прочитав и перечитав роман, начинаешь понимать, что нет в нём ни единой случайной фразы или детали. Каждая фигура или деталь глубоко символична. Все герои (даже эпизодические) и все линии (даже пунктирные) прочно связаны друг с другом и, сплетаясь в узелки, образуют ту простую и прочную основу, которая так знакома нам с детства по волшебным сказкам. Необычно даже оформление обложки - силуэт главного героя с гармошкой на фоне паруса, морской ряби и приморского города за его спиной. И всё - тонкой белой линией на черном глянце. Эдакий негатив-перевёртыш. И даже такое необычное оформление, задуманное как рекламный трюк с целью привлечения покупательского внимания на разноцветном книжном рынке, оказывается вовсе не случайным, а занимает своё прочное мест в системе символов и знаков, из которых собирается канва сказки.

Сентиментальная командировка в Германию и Францию, или в Тулу с самоваром

Просмотров: 337

И НИКОГО НЕ ОБМАНЫВАЯ

«Литература путешествий» ныне стала почти забытым, экзотическим жанром. Книга «Сентиментальная командировка в Германию и Францию, или В Тулу с самоваром» (Симферополь: «Бизнес-Информ», 2006 г.) Е. Никифорова увидела свет, в первую очередь, благодаря институту породненных городов: десять лет назад Евпатория стала побратимом немецкому Людвигсбургу, а Симферополь установил аналогичные отношения с Гейдельбергом. Таким образом, печатный труд писателя можно рассматривать как некий итог плодотворных отношений в рамках «народной дипломатии».

На широком культурологическом материале, привлекая факты истории, литературы, философии и искусства, Е. Никифоров пытливо всматривается в наше сегодняшнее бытие. Он сравнивает, не пытаясь утверждать, что у нас «все лучше», и мы, даже в бедности и безалаберности своей, на голову выше «их Запада». Унижение паче гордости, к сожалению, для некоторых наших соотечественников давно стало чем-то вроде родового признака.

Красной нитью через все повествование проходит мысль о том, что нам пора бы отложить в сторону убеждение о собственной исключительности. На современных скоростных дорогах ХХI века гоголевская «птица-тройка» смотрится все-таки странновато. И западных людей все труднее убеждать в том, что они почему-то должны, «косясь, постораниваться» и уступать дорогу нашему экзотическому «экипажу».

Но писатель не берется самонадеянно поучать своих читателей. Его книга написана с хорошей долей самоиронии. И дело самих читателей соглашаться с ним или доказательно оспаривать некоторые утверждения. Достоинство книги еще и в том, что в качестве арбитров в нелегком порой споре он уместно привлекает отечественных и зарубежных авторитетов от литературы, культуры, истории и философии.

Недостатки? Есть, конечно, и они. У кого их нет? В свое время редакция единственного в Украине русскоязычного литературного журнала «Радуга» рассмотрела рукопись и вынесла грустный вердикт: «Книга, безусловно, интересная и нужная, но… к сожалению, у нас нет для нее читателей!» Как-то очень быстро и незаметно мы забыли, что совсем недавно были «самой читающей» нацией. И нынешнее поколение все реже и менее охотно решается на интеллектуальное напряжение. Поэтому кому-то книга может показаться сложной, а те, кто сделал патриотизм выгодной профессией, вообще могут заподозрить автора в «очернительстве». Неслучайно, как бы предвосхищая упреки подобного рода, Е. Никифоров вынес в эпиграф своего издания мысль П. Чаадаева: «Я предпочитаю бичевать свою родину, предпочитаю огорчать ее, предпочитаю унижать ее, только бы ее не обманывать».

Не нужно обманывать родину, не нужно заниматься и самообманом. Эта «анестезирующая» процедура может только законсервировать наши проблемы и недостатки. Автор призывает учиться у соседей, призывает прислушиваться к тем соотечественникам, которые и век, и полтора тому назад нелицеприятно указывали на наши внутренние проблемы и, по возможности, предлагали пути их решения.

В этом смысле книгу вполне можно считать «социально значимой». В первую очередь, она будет полезной молодым читателям: студентам, аспирантам, старшеклассникам, деятелям культуры и просвещения, всем тем, от кого зависит наше будущее, кто будет это будущее созидать и упрочивать. И чем раньше мы, наконец, поймем, что учиться у других менее зазорно, чем тешить себя своей исключительностью, тем быстрее сможем вернуться в общеевропейский дом. И сделать это нужно не через «окно», которое в свое время самовластно прорубил для нас Петр I, а иным, цивилизованным способом.


Вячеслав ЗАРУБИН

*  *  *

Глава из книги
"Сентиментальная командировка в Германию и Францию,
или в Тулу с самоваром"

БЕРЛИН-ГЕЙДЕЛЬБЕРГ

В Берлине нас никто не встретил. Но язык тем не менее довел нас до билетных касс. Оказалось, что не надо переезжать с вокзала на вокзал, перебегать через пути, лазать под вагонами, путать время отправления и перроны - все под рукой.
Пока муза приобретает билеты, я стою на посту и сторожу наши вещи. Ритуал этот, как тут же выяснилось, отнюдь не бесполезный. Потому что в это время с истошными криками проносятся мимо наши недавние попутчики, ехавшие в Германию за новым автомобилем. Оказалось: прямо на берлинском перроне, при выходе из вагона, у них отрезали сумочку со всеми их "скромными" сбережениями. Есть отчего завопить самым отчаянным, в любом государстве понятным воплем.
 И пока я провожал их сочувственным взглядом, прямо передо мной "соткался" гражданин обыкновенного, отнюдь не "престранного вида" и начал по-немецки горячо меня в чем-то убеждать. "Иностранец!"- пронеслось у меня в голове, и я начал вслушиваться в то, что он мне говорит. А говорит он что-то вроде - не маститый ли я никому не известный писатель и труженик воображения Евгений Г.Никифоров?.. -Так-то оно так, - чуть было не ответил я, но вовремя спохватился. - Но, однако, откуда вы-то меня знаете? Меня даже дома никто не знает, еду специально инкогнито? А уж в Германии кому я могу быть известен?.." Но он с напористостью протестантского миссионера продолжает горячо меня уговаривать и, видя, что я на его уговоры не поддаюсь, не дрогнув ни одним мускулом, протягивает мне фотографию, на которой?.. на которой?
Ну, что может быть на такой фотографии? Образ незабвенно любимой бабушки, на лечение которой у нашего Кашпировского ее немецкий внук никак не может насобирать сто миллиардов карбованцев? А может родовое поместье, сгоревшее в баварской глубинке от разряда молнии? Или горячо обожаемый ризеншнауцер, которому переехало задние лапы шальным "Мерседесом"?